Маргиналы и расследование: интервью с Дмитрием Быковым
Автор делится секретами своего творчества
В «Редакции Елены Шубиной» вышел новый роман Дмитрия Быкова [объявлен в России иноагентом] «Истребитель». Это гимн первым советским лётчикам, наполненный тонкой авторской иронией. Это история о взлётах и падениях, об умопомрачительных и случайных карьерах и тихом провинциальном прозябании. А ещё – о готовности пожертвовать собой ради достижения поставленных родиной целей и о том, как неодинаково страна оценивает подвиги своих граждан.
«Истребитель» – роман о советских лётчиках, которые перелетали полюса и океаны, для которых не было непереходимых границ и непреодолимых преград. Они были готовы положить жизни ради того, чтобы их страна стала первой в освоении воздушного пространства планеты, а позже – и Космоса… Дмитрий Быков [объявлен в России иноагентом] попытался заглянуть по ту сторону идеологии и понять, какая сила управляла советской историей.
Слово «истребитель» в романе – многозначное. В 30-е годы в СССР появилась новая нация, каждый представитель которой одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в бою и сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют этот тезис.
Мы поговорили с Дмитрием Быковым [объявлен в России иноагентом] и узнали, как он работал над этой книгой, каким представляет своего читателя и каких людей выбирает в качестве главных героев своих романов.
Как вы думаете, кому из читателей понравится ваш новый роман «Истребитель»? Женщинам или мужчинам, либералам или консерваторам, молодым людям или зрелым?
Знать бы ещё, чем отличаются либералы от консерваторов, да и где граница, отделяющая молодых от зрелых? Про себя я могу с уверенностью сказать только, что я мужчина. О читателе я, в общем, не очень много думаю. Наверное, это эгоистично, но пишу я главным образом ради разрешения личных проблем. Но опыт показывает, что именно при таком подходе твои сочинения могут помочь и ещё кому-то.
Вы держали перед мысленным взором образ своего читателя, когда писали книгу? Если да, то кого вы себе представляли?
Уцелевшего и выросшего подростка тридцатых годов, авиамоделиста, радиолюбителя.
В «Редакции Елены Шубиной» вышел сборник с вашим участием «Без очереди» о жизни в СССР. О чём вы вспоминали в своём тексте?
О нашем советском серебряном веке – наверное, уже бронзовом, с учётом некоторой деградации. Но со вкусом у тогдашнего советского писателя или режиссёра обстояло получше, ибо он уже не считал себя сверхчеловеком и часто стоял в очередях. Вообще его периодически забивали по шляпку. А так – всё то же самое: застой, расцвет культуры, с таким, знаете, гнилостным оттенком. Театры-студии, литературные объединения, кружки, секты, клубы вроде «Кардиограммы» Алексея Дидурова или питерского рок-клуба. Вот об этом. О ксероксах и машинописях, даваемых на ночь, об атмосфере тогдашнего журфака, о детской редакции радиовещания – обо всём, что я очень любил, короче.
Новый сборник рассказов и эссе современных русских писателей, который продолжает традиции бестселлеров «Москва: место встречи», «В Питере жить» и «Птичий рынок».
Книга состоит из текстов разных жанров о советской эпохе. Время действия – молодость, место – одна шестая часть суши. Авторы книги – пионервожатый Евгений Водолазкин, модница Людмила Улицкая, Александр Генис, путешествующий по республикам автостопом, Марина Степнова, очутившаяся в южной сказке Молдавской ССР, студент Алексей Варламов, давший присягу служить СССР, Михаил Шишкин, сочинивший поэму о далеком Райцентре, а также Андрей Филимонов [объявлен в России иноагентом], Ольга Вельчинская, Глеб Шульпяков, Елена Долгопят и многие другие…Есть ли что-то такое, что было у вас в советское время и чего вам не хватает в современной жизни?
Всё перечисленное. Сектантская атмосфера мне не очень нравится (а в подполье она неизбежна), но в остальном – я жалею и о тех студиях, и о тех кружках, но главное – об атмосфере надежды, о чувстве, что скоро всё рухнет и начнётся нечто небывалое. Чувство, что всё скоро рухнет, сейчас вполне есть, а вот ожидания небывалого – увы. И конечно, детские клубы, кружки, то же радиовещание, которое делалось руками школьников, – тогдашнее поколение 15–16-летних очень активно работало, и все мы знали друг друга. Москва была маленькая, все встречались на олимпиадах, школьных и городских, на конкурсах чтецов и т.д. Педагоги-новаторы опять же. Но не уверен, что в нынешней атмосфере отстоя возможна атмосфера того застоя.
Тот факт, что действие ваших самых известных романов («Иск», «Июнь», «Остромов», «Оправдание») происходит в СССР, говорит о том, что эта эпоха многое для вас значит. Что именно представляет для вас такой интерес?
Главным образом маргиналы. То есть люди, принципиально не вписавшиеся в эпоху. Они все потеряли в семнадцатом, потом в тридцатых, но взамен ничего не приобрели – ни вертикальной мобильности, ни бонусов, предназначенных строителям нового мира. В каком-то смысле они вели самую чистую жизнь. Контрреволюционерами они, конечно, не были. Они даже понимали историческую обусловленность всего происходящего. Но про обречённость нового строя они тоже всё понимали, ибо революция и опыт тотального одиночества дали им новую высоту взгляда. Вот они мне очень нравятся, и в девяностые они тоже были. Мне не кажется, что наше время дало что-то принципиально новое по сравнению с советской эпохой: повторяется всё то же самое, но на следующем, более узком срезе пирамиды. Неинтересно как-то.
Недавно вы также поучаствовали в создании романа-буриме «Война и мир в отдельно взятой школе», поставив точку в повествовании, которое велось от лица 24 авторов. Считаете ли вы успешным этот опыт? Есть ли будущее у такого рода коллективных работ?
Конечно, есть. Какие-то стороны жизни лучше знают технари, какие-то – гуманитарии. Вообще, я очень верю в коллективные романы, потому что наверняка все будет диверсифицироваться, это главный вектор развития человечества. Если один писатель лучше пишет любовные сцены, а другой – производственные, почему бы нам не специализироваться? Кино ведь является продуктом коллективного труда, разве это мешает кому-то? Ничего, притираются...
Это экспериментальная книга в жанре коллективного романа буриме, который объединил 24 писателя, своеобразный срез современной русской словесности.
Внимательный читатель найдёт в романе множество явных и скрытых отсылок как к русской, так и к зарубежной классике. Автор первой главы Денис Драгунский воспользовался зачином толстовской эпопеи «Война и мир», перенеся действие в Москву XXI века и выведя на сцену старшеклассников, чьи фамилии созвучны с теми, что носили герои Толстого.
Книга начиналась как ультрасовременная приключенческая история для сегодняшних подростков. Но к финалу история обернулась прозой на злобу дня, где переплелись и сюрреализм, и мистика, и литературные аллюзии.
Я люблю работать в соавторстве, много писал вместе с Максимом Чертановым, Ириной Лукьяновой (и нашим супружеским отношениям это ничуть не мешало), написал со своим семинаром роман «Финал». Сейчас с другим семинаром готовлю довольно сенсационное расследование, о котором пока ничего не расскажу...
Нет, хотим мы того или нет, но время кустарей-одиночек заканчивается – по крайней мере при написании блокбастеров. Лирика – это да, тут коллективу делать нечего. Как и в любви... хотя на этот счёт есть разные мнения. Но я традиционалист и вслед за Джоном Уиндемом повторяю: для этого дела необходимы и достаточны двое.