Отрывок из книги «Мара и Морок. 500 лет назад»

«Мара и Морок. 500 лет назад» – это предыстория книжного цикла, в который входят романы «Мара и Морок» и «Особенная Тень». Новинка будет интересна всем, кто хочет познакомиться с другими героями и больше узнать о мире, созданном Лией Арден.

О книжном цикле «Мара и Морок»:

Мара – это девушка, отмеченная самой богиней смерти Мораной, а Морок – слуга тени. Действие книг разворачивается спустя 200 лет до трагедии, которая произошла в семье Мары. В то время девушку и её шестерых сестёр уважали, их просили о милосердии. Но однажды все сёстры Мары погибли, а саму девушку освободили только через десятилетия, привязав её к Мороку – тому, кого боятся абсолютно все. Маре предстоит узнать, почему ей дали второй шанс и кому она может доверять в этом мире.

Отрывок из книги

Вот же дрянь!

Я не хотела этого говорить, но фраза вылетает сама собой, когда я падаю лицом прямо на трухлявые сучья и влажный мох. Мне повезло. Буквально пару сантиметров вправо — и я разбила бы голову о камень. Руками упираюсь в землю, и к ладоням моментально прилипают грязь и старые листья.

— Не ругайся, — насмешливо говорит Ясна.

Едва успеваю откатиться в сторону, когда упырь в попытке впиться мне в шею сам с размаху врезается головой в булыжник. Морщусь, слыша треск костей, однако тварь не реагирует на боль. Нос, челюсть и несколько зубов сломаны, изо рта мертвеца капает вязкая, гнилая кровь. Я вскакиваю на ноги буквально на пару секунд раньше, чем это делает упырь, чтобы вновь броситься на меня.

Шарю взглядом по мху в поисках обронённого оружия. Уклоняюсь и уворачиваюсь, лишь бы не попасть под острые зубы и обломанные, но длинные ногти, что нежить с радостью вонзит мне в кожу и мышцы, если успеет схватить.

Ясна не помогает. Только лениво вгоняет короткий кинжал в шею одному из трёх мертвецов, который всё-таки заметил, что здесь не одна Мара, а две. Сестра распарывает тонкую кожу шеи, после за одно движение разрезает нити жизни, и тварь падает у её ног. Ясна брезгливо встряхивает рукой с кинжалом, дабы избавиться от крови, но одежда уже испачкана.

— Не желаешь помочь? — иронично спрашиваю я и со всей силы пинаю ближайшего упыря по голени. Тот теряет равновесие и падает.

Не успеваю размозжить его голову ботинком, как второй бросается на меня, и я отскакиваю в сторону, намеренно огибая кривую сосну. Ясна смеётся, наблюдая за этой незатейливой игрой в догонялки. Она на восемь с небольшим лет старше меня, хотя внешне не меняется с восемнадцати.

— Тебе и без меня весело. Осталось всего лишь двое, — беззастенчиво отвечает она.

Взглядом натыкаюсь на блеск стали среди сосновых шишек. Мой красный плащ цепляется за ветки кустарника, но я продираюсь вперёд, на ходу пригибаюсь, подхватывая топорик за дубовую рукоять. Разворачиваюсь и круговым движением опускаю оружие на голову преследующей меня твари — размахиваюсь с максимальной амплитудой и вгоняю лезвие ровно в центр лба. Водянистые глаза упыря закатываются, он ещё несколько раз открывает и закрывает порванный рот и только после этого оседает на землю.

— Нити, — громко напоминает Ясна, а я бросаю на неё выразительный взгляд, потому что и так тянусь за ними.

В этом году я закончила официальное девятилетнее обучение. Уж за такой срок невозможно не запомнить главное правило. Пока целы нити жизни, мертвец может подняться.

У этого упыря одна из трёх нитей всё ещё сверкает живым золотистым светом, но лишь до момента, пока я не перерезаю её ножом. Та меркнет и исчезает, а мертвец грудой полусгнившей плоти остаётся лежать под ногами. Второй, которого я сбила ранее с ног, пошатываясь, поднимается. Теперь у него сломана не только челюсть, но и часть черепа. Вновь упал на камень. Однако это не мешает ему снова напасть. Я размашистым движением топорика отрубаю ему кисть, которой он тянется к моему лицу, и втыкаю нож в глазницу. Невольно вдыхаю запах полуразложившейся плоти, и меня начинает мутить. Я ведь только недавно поела, совсем не рассчитывая на встречу с мертвецами.

— Молодец! — с довольной улыбкой хвалит меня Ясна, а я отвечаю ей хмурым взглядом.

— Спасибо за помощь, сестра.

— Не будь такой, я ведь действительно помогла, — надувает губы Ясна и демонстрирует мне грязный рукав.

Вместо ответа я проверяю оставшихся мертвецов и перерезаю их нити жизни. В другой раз мы свалили бы их в кучу, сожгли или хотя бы закопали, чтобы деревенские дети не наткнулись на трупы. Но сейчас у меня нет ни времени, ни желания с этим разбираться.

Ясна словно с приклеенной улыбкой наблюдает, как я принюхиваюсь, ища, в какую сторону идти. Нам и так прекрасно известно, где находятся ближайшие озёра, но мне нужно особенное. Чуя тонкий, сладковатый аромат цветущей липы, я моментально устремляюсь туда. Сестра не задаёт вопросов и следует за мной.

Пять минут я целенаправленно шагаю по пружинящему мху, двигаясь к границе леса. А как только замечаю длинноволосых девиц под цветущим деревом на берегу озера, срываюсь на бег. Они не сразу замечают моё приближение и пускаются врассыпную, только когда я хватаю одну из них за волосы и бесцеремонно стаскиваю с ветки дерева. Русалка визжит, её сестры подхватывают и поднимают вопли, хотя их я не трогаю. Мерзавка не стесняется царапать мне руку, пока я стискиваю в кулаке её русые волосы. Она как дикий зверь верещит и брыкается. Я охаю, неожиданно получив болезненный удар в живот, и разжимаю пальцы. Нечисть пользуется свободой и пытается удрать, но чёрта с два ей удастся меня одурачить. Я дёргаюсь вперёд и хватаю её нити жизни, русалка моментально замирает, боясь даже шелохнуться, знает, что теперь лучше смирно стоять на месте.

Её сестры, забравшись в воду, держатся на безопасном расстоянии, шипят на меня, хотят помочь своей мёртвой подружке, но Ясна встаёт рядом со мной, обнажая короткий прямой меч.

— Притихли! — командным голосом приказывает она, а нечисть моментально прикусывает языки, прекращая скалиться, и теперь уже внимательнее осматривает наши красные одежды.

Я удовлетворённо киваю, когда на прекрасных девичьих лицах появляется всё больше неуверенности и страха. Теперь они робко жмутся друг к другу, отодвигаясь от нас подальше. Некоторые и вовсе по пояс залезают в воду, готовые в любой момент скрыться.

— Ну ты и дрянь! — вновь говорю я, встряхивая русалку за нити жизни.

Она начинает канючить и рыдать, обильно роняя драгоценные слёзы на белое кружевное платье, почти такое же, как и на остальных мёртвых девушках. На вид ей лет семнадцать, большие голубые глаза, шелковистые русые волосы и жалобно трясущаяся нижняя губа. Босыми ногами она нервно приминает траву, дожидаясь возможности улизнуть. Вся эта напускная невинность меня не обманет. Стоит только отвлечься, как она опять начнёт верещать и вцепится мне в лицо ногтями.

— Я вытащила из твоих волос полынь, пока ты выла и каталась по мху! А в ответ как ты мне отплатила?! — Меня окутывает злость, рука трясётся, и я едва сдерживаюсь, чтобы не оборвать жизнь девицы до конца.

Как и у остальных русалок, из трёх нитей жизни две продолжают сверкать, но обитательницы вод всё равно нечисть. Были убиты или сами утопились в этом озере. Несмотря на их близость к потустороннему миру, целенаправленно русалок мы не убиваем. Они считаются в меру разумными и скорее зло шутят над смертными, чем специально вредят. Хотя мы строго запрещаем убивать людей, и если русалка замечена за подобным или же сходит с ума, становясь жестокой, а деревенские попросят нас от неё избавиться, то так мы и поступим.

И что дёрнуло меня помочь этой девице?

Пусть бы и дальше плакала, неспособная прикоснуться к траве, что жгла ей кожу головы. Может, и поделом было. Небось приставала к какому-то человеку, а у того был пучок полыни, как оберег от подобных ей.

— Отпусти её, Мара, — неуверенно подаётся вперёд одна из других русалок. Вероятно, старшая среди своих сестёр. — Она ничего не сделала тебе. Людей она не топила. Сейчас наше время, на Русальной неделе даже в деревни позволено ходить!

— Верни то, что украла, — чеканю я своей русалке, игнорируя слова её сестры.

Та подчиняется, поднимает трясущуюся руку и медленно разжимает пальцы, демонстрируя мою подвеску. В центре серебряная лунница1, заключённая в круг, а по краям нанизанные на кожаный шнурок жемчужные бусины. Другие девицы ахают и возбуждённо перешёптываются.

— С ума сошла?! — рявкает старшая на русалку, которую я продолжаю удерживать. — Совсем мозги водой наполнились? Кто же крадёт у прислужниц Мораны?!

Не отпуская пленницу, я выхватываю у неё своё ожерелье. Та плачет пуще прежнего, лепеча оправдания.

— Блестело оно, я не… я не знала, оно просто красивое…