Франкенштейн в Багдаде

Книга оставила сильное впечатление. Словно само создание Франкенштейна, повествование создано из разных частей, разных перспектив, историй и жанров, соединяющихся воедино на улицах Багдада. Магический реализм, драма, готика, трагикомедия и сатира - роман многогранен, как и его сложные персонажи, от самых неприятных личностей до трогательной истории пожилой женщины, бесконечно ждущей потерянного сына. Понравилось, что "Франкенштейн" предстает не чуждым внешнему миру существом, оживленным через чудеса науки, но физическим воплощением ужасов терзаемого кризисом города, и его мистическая фигура словно состоит из обрывков человеческих трагедий и судеб, которые занимают первый план романа.

Хотя в аннотации и заявлено, что это произведение представляет собой переосмысление оригинального Франкенштейна, мало кто согласится, что оно таковым является, поскольку кроме самой идеи создания "чудовища", данные работы имеют довольно мало общего.

Багдад разрывает войной уже много лет, и людям не осталось ничего другого, кроме как просто привыкнуть к постоянной опасности. Наверное, именно это и делает этот роман "чёрной комедией": люди могут привыкнуть ко всему.

В этом городе даже не сразу замечают Безымяна, того самого чудовища,
случайно созданного багдадским Франкенштейном. А он ходит по городу и убивает. Но в этом городе настолько часто и много убивают, что для того, чтобы обратить внимание на серию одинаковых убийств, требуется время. Он заявляет, что его цель - отомстить всем, кто так или иначе послужил смерти тех, из чьих остатков состоит его тело, но мстить приходится слишком много. Безымян, среди всего происходящего, - это всего лишь символ, символ того, что насилие порождает только насилие.

Это очень глубокое, убедительное, запутанное, аллегорическое, фантастическое повествование о вечно разветвляющихся, расширяющихся ужасах разрушения и перемещения, которые обрушились на Ирак и его народ.
Так что, хотя это не мой типичный, любимый, захватывающий опыт чтения, он был захватывающим.
Я чувствую, что мне дали очень личное, внутреннее представление о неизведанном мире. И я действительно ~чувствовал~ и лучше понимаю ту истинную трагедию.