Караваджо: Книга вторая. Помилование
-22%
Новинка
Описание и характеристики
Вторая книга, «Помилование», показывает Караваджо как фигуру одновременно героическую и трагическую, в то же время не лишенную всего человеческого. Правдоподобность жизни художника не вызывает сомнений, как если бы Манара рассказывал о том, что видел собственными глазами, с безграничным уважением к коллеге, столь далекому по времени, но близкому по чувствительности и творческим намерениям.
ID товара
3058935
Издательство
Metamorphoses
Серия
Metamorphoses
Год издания
2024
ISBN
978-5-370-05554-6
Количество страниц
60
Размер
1.2x24x32
Тираж
2000
Вес, г
590
Возрастные ограничения
18+
1 125 ₽
1 451 ₽
+ до 168 бонусов
В наличии
В магазины сети, бесплатно
СегодняАдреса магазинов
Другие способы доставки
за 1 499 ₽ сегодня
Отзывы
15 бонусов
за полезный отзыв длиной от 300 символов
15 бонусов
если купили в интернет-магазине «Читай-город»
Оставьте отзыв и получите бонусы
Оставьте первый отзыв и получите за него бонусы.
Это поможет другим покупателям сделать правильный выбор.
5.0
Микеланджело Меризи, известный как Караваджо (1571–1610), вошел в историю как один из величайших художников — тонко чувствующий, стремительный, склонный к риску и гедонизму. Кончик его кисти вырезал свет и тени, создавая незабываемые работы и необыкновенный реализм. Четыре столетия спустя другой итальянский мастер рисования, Мило Манара, отдает дань уважения гению своим графическим романом.
Вторая книга, «Помилование», показывает Караваджо как фигуру одновременно героическую и трагическую, в то же время не лишенную всего человеческого. Правдоподобность жизни художника не вызывает сомнений, как если бы Манара рассказывал о том, что видел собственными глазами, с безграничным уважением к коллеге, столь далекому по времени, но близкому по чувствительности и творческим намерениям.
Вторая книга, «Помилование», показывает Караваджо как фигуру одновременно героическую и трагическую, в то же время не лишенную всего человеческого. Правдоподобность жизни художника не вызывает сомнений, как если бы Манара рассказывал о том, что видел собственными глазами, с безграничным уважением к коллеге, столь далекому по времени, но близкому по чувствительности и творческим намерениям.