Саламбо: роман
Описание и характеристики
И целомудрие достигает градуса бесстрастия, ибо похоть ливийского наемника и африканского царя – двух символов мужского жестокого желания – направлена на служительницу безмужней лунной богини. Восток виделся Флоберу "безликим мифом", без судеб и страстей. Но трудно представить себе страсть губительнее такого бесстрастия, жар, который через две с лишним тысячи лет опалял бы читателя так, как этот лунный холод.
ID товара
2292593
Издательство
Эксмо
Серия
О страстях и пороках
Год издания
2011
ISBN
978-0-00-824756-0, 978-5-699-37207-2
Количество страниц
384
Размер
3x11.7x17.2
Тип обложки
Твёрдый переплёт
Тираж
3000
Вес, г
280
Только в магазинах
Наличие в магазинах
от 309 ₽
Москва
Нет в наличии
Отзывы
15 бонусов
за полезный отзыв длиной от 300 символов
15 бонусов
если купили в интернет-магазине «Читай-город»
Оставьте отзыв и получите бонусы
Оставьте первый отзыв и получите за него бонусы.
Это поможет другим покупателям сделать правильный выбор.
"Надо, чтобы это было одновременно гнусно, целомудренно, наивно и реалистично. Подобного варева еще не видывали, так пусть увидят", - примеривался к будущему роману Флобер. Жестокие сцены "Саламбо" жуткой эротикой превосходят Бодлера и Сада: никогда еще человеческое тело не отдавалось на поругание с такой откровенностью, как в карфагенских жертвоприношениях Молоху.
И целомудрие достигает градуса бесстрастия, ибо похоть ливийского наемника и африканского царя – двух символов мужского жестокого желания – направлена на служительницу безмужней лунной богини. Восток виделся Флоберу "безликим мифом", без судеб и страстей. Но трудно представить себе страсть губительнее такого бесстрастия, жар, который через две с лишним тысячи лет опалял бы читателя так, как этот лунный холод.
И целомудрие достигает градуса бесстрастия, ибо похоть ливийского наемника и африканского царя – двух символов мужского жестокого желания – направлена на служительницу безмужней лунной богини. Восток виделся Флоберу "безликим мифом", без судеб и страстей. Но трудно представить себе страсть губительнее такого бесстрастия, жар, который через две с лишним тысячи лет опалял бы читателя так, как этот лунный холод.