Седьмая щелочь. Тексты и судьбы блокадных поэтов

Описание и характеристики

Разговор о блокадном письме необходим хотя бы доя того, чтобы засвидетельствовать: уже во время блокадного бедствия велась огромная, многоцелевая и многожанровая работа словесности по описанию, осознанию, отражению блокадного опыта. Восстанавливая эту работу сегодня, мы обращаемся к задаче создания языка, которым о блокаде может говорить не переживший ее, но отвечающий за нее и не желающий ее полного забвения. Изучая работу блокадных поэтов, мы видим, что они искали язык, который бы утолял боль жертвы истории и запечатлевал историю, пытаясь примирить эти далековатые задачи.
ID товара 2799096
Год издания
ISBN 978-5-89059-383-2, 978-5-89059-486-0
Количество страниц 224
Размер 1.3x12.5x20
Тип обложки Мягкий переплёт
Тираж 2000
Вес, г 209
Возрастные ограничения 16+
809 ₽
+ до 121 бонуса
Осталось мало

В магазины сети, бесплатно

СегодняАдреса магазинов

Другие способы доставки
3
Наличие в магазинах
за 779 ₽
Москва Нет в наличии
Есть в других городах, 1 магазин 
Посмотреть наличие

Отзывы

15 бонусов

за полезный отзыв длиной от 300 символов

15 бонусов

если купили в интернет-магазине «Читай-город»

Полные правила начисления бонусов за отзывы
3.8
6 оценок
0
2
0
1
3
5 5
30.04.2022
5
Нужное чтение
Как передать словами то, на что даже смотреть невозможно? Как не отгородиться от боли и ужаса и проговорить их? Полина Барскова пытается понять это на примере текстов восьми блокадных поэтов, в разной степени соприкоснувшихся с блокадой. Кто-то эвакуировался, кто-то остался, но имел поддержку от номенклатуры, кто-то выживал сам по себе. Все свой опыт вербализировали, одни писали идеологически верно, другие исключительно для себя. Разные по мере таланта стихи, разные фокусы внимания, разные градусы эмоций, но каждый текст — документ тяжёлых 900 дней. Эмоционально трудное чтение, но очень нужное.
Разговор о блокадном письме необходим хотя бы доя того, чтобы засвидетельствовать: уже во время блокадного бедствия велась огромная, многоцелевая и многожанровая работа словесности по описанию, осознанию, отражению блокадного опыта. Восстанавливая эту работу сегодня, мы обращаемся к задаче создания языка, которым о блокаде может говорить не переживший ее, но отвечающий за нее и не желающий ее полного забвения. Изучая работу блокадных поэтов, мы видим, что они искали язык, который бы утолял боль жертвы истории и запечатлевал историю, пытаясь примирить эти далековатые задачи.